Крещение водой

Часть 3

Потом был Порог! Нельзя сказать что он был сложный или тяжелый. Просто, первый. Точнее, не совсем чтобы порог, точнее совсем даже не порог, так, парочка камней высунувших свои толстые ленивые тела на солнышко.

И вот, в момент приближения нас к этому месту что-то изменилось в силе земного тяготения. Вообще, сила тяготения, это такая вредная привычка, которой мы заражаемся еще в детстве и потом всю жизнь не можем от нее избавиться — это та самая сила, которая давит нас к земле. Так вот, эта самая сила, почему-то решила изменить свой вектор и начала тянуть нас на самый большой камень, метр в диаметре и сантиметров на тридцать выступающий из воды. Что мы только ни делали… лихорадочно жались педали, шумно выдыхался воздух, весла тарабанили воду во все стороны, ругань стояла такая что было слышно аж за старой мельницей — но, нас все так же тянуло на камень.

Рая, конечно, все сделала правильно, в самый последний момент она изменила неподатливую силу тяготения, и нос, вопреки ожиданиям, не врезался в камень. Врезался бок. И корма, на которой сидел я, визжащий от страха за свою шкуру. И что я сделал в такой сложной, прям таки экстремальной ситуации? Как и всякий кто считает себя мужчиной я начал действовать.

Да, так и было, начал действовать. Я сказал камню что-то вроде «уйдзи, процивный» и безуспешно оттолкнулся от него веслом. Потом… ну это же надо было, так упорствовать, потом… сильно наклонившись, проделал ту же операцию с помощью руки. Камень противно прошуршав по обшивке остался сзади. А наше шаткое лодочное равновесие осталось далеким детским воспоминанием, как и не было его. Лодка перевернулась, и мы, дружно ухнув, оказались по грудь в бодрящей (у Раи на это счет другое мнение, но я посчитал ее «бодрящей») и бушующей воде.

Лодка, перевернувшаяся дном к Богу, была тут же поймана мной, а весла отфыркивающейся и мокрой, как курочка во время дождя, Раей. Напор воды сбивал с ног, скользкая лодка норовила выскочить из рук, весла отказывались держаться у блондинки в руках, и нас потихоньку куда-то несло. Хорошо, что не ко дну, до дна было ну, аж метр двадцать. А когда нас немного снесло в сторону — на отмель, и до дна остался метр, включился блок логических операций у меня и блок чувства холода у Раи. Ругаясь, отплевываясь и дрожа от холодного ветра мы полезли на загаженный гусями берег.

Сидящие невдалеке рыбаки дружелюбно помахали нам руками, как старым знакомым. Послать их было сложно, так как пришлось бы орать через весь Буг, потому я просто сделал вид что их нет и, вскоре, они исчезли.

Кое-как добравшись туда где твердо и не скользко мы начали разбирать произошедшее. Лодка, весла, головы и две сумки оказались на месте и целыми. Только насквозь мокрые. Отвязав сумки мы вытрусили из лодки воду и начали… и обнаружили что вещи почему-то намокли. Вода в то лето обладала повышенной мокростью. Часть вещей, благодаря пакетам, спаслась от всепроникающей мокроты. Намокли только одно одеяло, одна сумка и продукты. В частности, многострадальный хлеб. И потерялся один мешок от лодки — уплыл, так как был не привязанный. Это было катастрофически плохо, так как лодка была не наша.

Пока я подсчитывал нанесенный урон, с помощью встроенного в голову компьютера, Рая успела окончательно замерзнуть. А когда я искал что-то сухое, чтоб ее одеть, и хоть ненадолго заставить замолчать, обнаружилась еще одна беда. Сигареты! Окончательно, бесповоротно, полностью и навсегда намокли ее сигареты и спички.

Рая долго и многозначительно смотрела на меня. Очень долго. Очень-очень.

— Хорошо, — подумалось мне, — что я не умею читать ее мысли.

Долго горевать у нас не было времени, у нас его было очень мало, так как за два выходных нам предстояло пройти хорошенький кусок пути и вернуться в родной город. И непросто вернуться, а целыми, и в рабочем состоянии. Работали мы в одной фирме, на похожих должностях, производя главную производственную работу (нет, не делая вид что мы ее производим!). И если бы фирма вдруг недосчиталась нас… нет, ребята умные и толковые, справились бы, но, понятное дело, хуже, и, с такими проклятиями что мы слышали бы их и на том свете. То есть, времени, как говорили древние корейцы, у нас был цейтнот.

— Раюха, хватит мерз-з-знуть! Давай паковать и собирать, нам надо плыть! — поздравил я ее с первым боевым крещением.

Непрерывно ругаясь, огрызаясь, засовывая что-то постоянно не туда, мы, наконец привязали все что надо и собрали все что следовало собрать. По ходу я получил много утешительных призов и указаний как себя вести в похожих сиутуациях. А также узнал в чем кардинальное отличие поворота влево от поворота вправо. С этим, как оказалось, у меня были проблемы, о них ниже.

— Ну что, поплыли дальше?

Конечно, я был согласен, так как от ближайшего людского поселения непрерывно несло коровьей мочой, прелой соломой и молоком, запах заставлял меня постоянно морщиться и не давал думать. Я еще не умел морщиться и думать одновременно. Хотя, Раюха как-то сказала что последнего я не умел в принципе, но я позволю себе с этим не согласиться.

— Давай, давай я нос понесу. Райюха! Да не толкайся, бл…дь! Скользко же! Я чуть не провалился!

— Сам ты бл…дь! Я что специально? Я на гамне поскользнулась!

— Сама этот берег выбрала!

С подгорка, на котором высилась мельница на нас с философским пониманием взирала парочка зрителей.

Потом, мы запрыгнули в корыто и почесали по мелководью, отталкиваясь веслами от камей, туда где бурлила вода.

Тут следуеть отметить еще одну проблему. Проблему руля. Той самой лопаты, вызывающе красного цвета, что болталась сзади лодки. Рулить мне было неудобно, и как всякому танцору мне мешали ноги. Оказалось, что моя правая нога связанной с правим же полушарием, в отличие от руки и, когда я хотел повернуть направо, нога поворачивала налево… В других ситуация это не было особо заметно, я дотянул с такой телесной аномалией до наших лет, и все ничего, но не тут. Переставлять ноги в походном режиме оказалось физически невозможным и мы призадумались. Начались зевки — у меня мыслительный процесс всегда вызывал зевки, чувство щемящей тоски и желания бросить это ненужное занятие.

Конечно, Рая, как самый умный, из нас двоих, антрополог и «байолоджист», нашлась первая — она предложила поменять местами педальки. Да, мысль была верная. Только ноги при сиденьи у меня почему-то росли вперед, а не назад… Вторая идея оказалась лучше — сменить веревочки. После перевязывания мокрых, неподатливых веревок все встало на свои места. Ноги остались целыми, руль на месте, а повороты включались именно туда, куда орала впередсмотрящая Райюха.

Щенячьего восторга снова были полные плавки!

Дальше был еще один порог, пройденый почему-то без особых эксцессов — никто не перевернулся, никто не потерялся, повороты делались в правильную сторону и большие камни обходились стороной. Нет, не то чтобы мы выбирали куда плить, плыли туда куда несло течение, спешили просто, и все обошлось.

— Дуракам и новичкам везет! — подумал я. Мы оказалась новичками в байдарке и…

Потом пороги закончились. Тишь, гладь, паскудно палящее солнце и встречный ветер, своим громадным помелом сметающий в кучу облака.

— Вовик, ты как насчет перекусить? — вдруг спросила она.

Дело касалось моего выживания, поэтому соглашаться следовало полностью и безотлагательно.

— Давай налево, там гусей поменьше, вылезем на тот пригорок и поедим.

Гусей и вправду было поменьше, только количество удобрения, которое испанцы называют «guano» и очень ценят, не поубавилось, похоже было на то, что проклятые твари специально и тщательно подготовили эту часть берега к нашему приходу.

— Привяжи ее, — сказала блондинка бросая мне чалочку.

Я был не очень силен в практической баллистике, хотя, не в баллистике дело. Просто, вместо того чтобы поймать чалочку, я посчитал что это лассо, которым блондинка собралась поймать меня и крепко связать мои члены, для того чтобы съесть все самой (как минимум) и потому ловко от нее увернулся.

— Кого привязать? — спросил я, все еще улавливая связи между неудачно брошенным в меня куском веревки, лассо, кем-то отвязанным и, ситуацией в общем.

— Дурак! Лодку лови! Лодку нужно было привязывать! — в гневе Рая была похожа на настоящую амазонку, только без лассо. И я, наконец, поняв что от меня требовалось, полез в мутную и противно воняющую этими самыми испанцами воду, догонять лодку.

Лодка была частично связана по рукам и ногам, частично вытащена на берег, нужная сумка, та, в которой мокли продукты, нашлась с первого раза и мы поцарапались на пригорок. На пригорке было хорошо. Немилосердно палило солнце. Крякали на другом берегу гуси. Шептал ветерок, заставляя кутаться в одежды. Из сумок вытягивалась еда.

— Я в куститки! — нарушила она идиллическую картину.

— Смотри там не наступи… «э-э-э»… — я решил заткнуться сам.

— Ты бы руки помыла, — предложил я ей когда она вернулась из кустиков. Но она не только не слушала, она еще и не видела меня. Она очень внимательно, просто таки непристойно внимательно, разглядывала разложенные на родной «RIA» продукты. Один мокрый хлеб, три луковицы, и маленький кусочек сала. Как раз столько чтобы мне один раз поесть.

— Вовик… Это все? — упавшим голосом спросила она.

— Да, а что? Может, конечно одна луковица лишняя…

— Да нет, все нормально, луковица не лишняя… — говорила она грустно, очень грустно, как будто узнала что через пятнадцать минуть за ней придет смерть. — Ты правильно сделал что взял лук…

— Ну-у-у… если с луковицей все нормально, что тогда не так? — робко спросил я.

— Мы же договорились: продукты берешь ты, лодку клею я.

— Да. Я и взял их.

— Вовик…

Дальше следовало долгое объяснение кто я такой, почему я такой, и увлекательное хронологическое путешествие по моему генеалогическому дереву и, наконец, разные веселенькие идеи что со мной следовало бы сделать, и куда, на следующий раз, если он таковой будет, я пойду сам. Без нее то есть. Из двадцатиминутного выступления я, наконец, понял что что-то не так со взятыми продуктами. Может было лишнее сало, а не луковица?

— Рая, а что не так? Ты проще скажи, — очень спокойно, стараясь никак не обидеть ее лучшие чувства, спросил я.

Со следующего двадцатиминутного выступления я понял, что имеющегося в наличии количества продуктов, едва хватит на один раз поесть одному гребцу, а так как у нас имеется два гребца (в чем я засомневался, честно скажу), и имеется два дня пути, то у нас катастрофическое, просто таки, бедственное положение.

— Рыбку будем ловить…

— Чем? — убила она меня своим аргументом.

— В село на ночлег попросимся…

— Чем расчитываться будем.

Я постарался не смотреть на ее бюст.

— Раюшка… ну, мы придумаем чего нибудь. Хочешь, я тебе отдам две больших луковицы, а себе возьму маленькую, — я начал подозревать что в чем-то прокололся, но пока не знал в чем.

— А магазины тут бывают? — с робкой надеждой спосила она.

— Да! Да! В Потуше, в Воробиеевке, в Сокольце! — обрадовано начал перечислять я местную географию.

— А сколько до ближайшего?

— Э-э-э… Так… Потуш мы уже проехали… — упавшим голосом сообщил я, после некоторых подсчетов, — и если будет так грести, то будем в Воробиевке часам восемнадцати-двадцати.

Ее руки судорожно дернулись. А я то думал что она уже успокоилась. Мои ноги постарались отнести тело еще немного подальше от нее.

— Курить… — спички не зажигались, мокрые сигареты выглядели как использованные презервативы. Движение остановилось. Замер с раскрытым ртом так и не начавшийся полдень. Мы молчали. Рая делала вид что думает. Я делал вид что внимательно на нее смотрю.

— Ладно, давай съедим это, полежим немного и плыть… — она села на пенку, а я, немного опасливо, и немного поодаль, на свою сумку.

Лежа, она на пенке, я на траве, мы кое как успокоились и, вскоре, отправились дальше.

Сначала Рая гребла. То ли за компанию, то ли за новизну ощущений, то ли уснула… потом она решила уснуть окончательно. Лодка пошла медленней, пейзаж по сторонам менялся редко, солнце взбесилось окончательно, пыталось сделать из нас шкварки. Оставалось тупо грести и широко зевать, время от времени окрикивая Раю чтобы разбудить и мечтать о том, как было бы хорошо, если бы у лодки был моторчик… Пусть даже маленький, как у Карлсона.

Были еще развлечения. Иногда кто-то проезжал поверх Буга, им можно было махать рукой и орать слова любви и всечеловеческого счастья. Но, проходящие слабо реагировали на такие мои проявления гуманизма, только крутили пальцем у виска. Наверное, он (гуманизьм) был очень нереален для них, и, вскоре, мне наскучило и это. Еще можно было будить Раю. Не словами, а веслом. Нет, не по голове, хотя, признаюсь, хотелось, иногда. Веслом брызгать ей на разгоряченную спину холодной водички. Тоже оказалось не совсем удачным развлечением — после первой же ее тирады я отказался от такого если не навсегда, то добрый год вперед точно. Я не буду передавать здесь ее слова, леди, как правило, таких слов не то что не знают, они их даже не слышали никогда.

Итак, был долгий и одинокий путь, плес весел, шум ветра, проплывающие камыши и наглое солнце, перескакивающее с одной стороны реки на другую. Была еще и Рая, просыпающаяся на время порогов, вяло и не в такт двигающая веслом и снова мило засыпающая после нескольких слов восхищения природой. Наверное, на ней сказывалась бессонная ночь и отсутствие сигарет. Или одна луковица?

Но спала она не больше чем пол дня. В игру вступили совершенно неуправляемые силы. Ветер, согнав, наконец, в большую кучугуру темные тучи, перенес свое внимание на нас. Стало свежо. Стало неприлично свежо. Рая не могла спать от холода. Мы двигались в полосе октября. Природа решила немного поиграть с нами, предоставляя в наше пользование непредсказуемый, колдовской мир. Пошел мерзенький дождичек. Мы вытащили что-то из сумок и оделись. (Натянули шмотки на верхнюю часть тела, нижняя постоянно соприкасалась с водой, и одевать ее не было смысла). Рая пыталась грести, пыталась общаться, пыталась ругаться, последнее у нее получалось лучше всего, а я был занят тем что иногда поддакивал ей, и тем, что подставлял ветру, начавшему дуть нам в спину туристическую пенку. Под пастельно-зеленым парусом мы неслись с такой же скоростью как и с двумя гребцами. Да, с ветром повезло. Жалел я только об отсутствии полноценного паруса.

Потом было скучно. Развлекали только ветер, дождь и гребля, через которую смертельно устали руки. И еще немного сорвался голос от того что я постоянно пытался будить спутницу и приветствовать пешеходов.

Часиков в шесть, как раз под Воробиевкой, мы умудрились утонуть. Точнее не совсем чтобы, просто, после очередного порога, мы зачерпнули воды больше, чем могли увезти. Лодка была полная воды, вода из нее выплескивалась в Буг, заставляя его выходить из берегов. Нужно было что-то делать с этим.

— В Воробиевке привал.

— Давай возле понтона.

— Кто пойдет в магазин?

Последний вопрос был излишен, мне стало все понятно как только я взглянул в ее зрачки. В зрачках, крест на крест, как кости в пиратском флаге, стояли четыре сигареты — суточная доза. Подходил девятнадцатый час. Девять часов без курения. По нормальному сценарию любой заядлый курильщик уже удавил бы меня раз восемь. Рая, пока еще, держалась.

— Ладно, я пока лодку высушу, — кинул я в счастливую, предвкушающую спину, царапающейся наверх Райюхе.

Продолжение »

3 thoughts on “Крещение водой

  1. блондинка

    «Один мокрый хлеб, три луковицы, и маленький кусочек сала» — думаете это был 1-й и последний раз? ага… Внимание! Внимание! Всем! Кто соберется идти с Вовиком в поход — продукты покупайте только сами, он неисправим :):)
    Но справедливости ради, скажу, что в общем-то это единственный его недостаток 🙂

  2. Анастасія

    Дуже цікаво та легко читати, написано щиро і без зайвих доповнень, думаю у багатьох з’явилося бажання піти в похід з автором

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *